[Татиана ака Тэн]

И опять фесты. Только теперь Слаерсы. (Омг, я написал что-то по Слаерсам?! Омг, я написал что-то по Гаури/Сильфиль?! 00)

Но таки написал.

Гаури/Сильфиль, на Юнайтед Лав Фест, Целовать её израненные руки. «Её сердце - виолончель. . .»

Гаури был рыцарем. Даже не так. Он был Рыцарем. С большой буквы и с большим сердцем. И не важно, что он не знал каких-то элементарных вещей - в конце концов, кому какое дело до этого, если это не мешает помогать людям, спасать их и просто приятно проводить время в приключениях и брожениях по свету? Гаури всегда так считал, даже когда встретил Лину и стал ввязывать в такое, что раньше не мог даже представить.
А вместе с ним ввязывалась и Сильфиль. Милая Сильфиль, вкусно готовящая, добрая и влюбленная в него. Нежная, милая Сильфиль. Гаури никогда не анализировал свои отношения с людьми, поэтому иногда казался тюфяком, но это же не мешает чувствовать, так? И чувства Сильфиль читались в каждом ее движении, в каждом жесте, в каждом взгляде - и Гаури это нравилось. Ему иногда хотелось остаться с ней, чувствуя эту лазурную теплоту, но ноги сами несли за Линой - вперед, туда, где приключения, на дорогу, полную опасностей и приключений. А Сильфиль иногда к ним присоединялась, хотя эта жизнь никогда не была ей по вкусу.
Сильфиль была хрупкой. Гаури ощущал это всегда, но особенно четко тогда, когда с ней что-то случалось. Это всегда было ужасно неправильно, осозновать, что с Сильфиль что-то случилось, что она на поле боя, что она может исчезнуть. Как, например, сейчас. Бедная нежная, милая Сильфиль лежала на земле, в царапинах и ранках, вроде небольших, но смотрящихся отвратительно неправильно на ее коже. Битва закончилась, они победили очередного врага, но Гаури это было не важно - он смотрел на неподвижно лежащую Сильфиль, чувствовал подкатывающую волну нежности и неправильности происходящего, чувствовал, что должен был ее защитить, ведь он Рыцарь, а Рыцари обязаны защищать прекрасных девушек. Особенно тех, которые в этих самых Рыцарей влюблены. Но она продолжала лежать без сознания, а Амелия уже неслась ее лечить, а он вот ничего не мог сделать.
- Ее сердце - виолончель... - вспомнились Гаури слова какой-то песни. Или это была не песня... Гаури поспешил к девушке. Он опустился на колени и прижал ее руку к губам. Ему казалось, что это было правильно. Он был Рыцарем, она - его Принцессой, и у нее были нежные руки, которыми она потом будет делать ему прекрасные обеды. Закрыв глаза, Гаури касался губами ее пальцев и на обратной стороне век виднелись отбески лечащего заклинания.
Было тихо. Или же просто Гаури ничего не слышал. Он припадал к тонким нежным пальцам своей Принцессы и понимал, что больше не допустит, чтобы ее ранило, что это слишком ранит его самого. И он знал, что, наверное, будет с ней говорить, чтобы она больше не участвовала в подобных битвах, и она согласится, но потом обязательно поспешит на помощь друзьям, и опять рядом с Линой и остальными будет спасать мир, но он был обязан с ней поговорить, попытаться убедить, потому что он не мог смотреть на нее в таком состоянии. И он давал себе клятвы, что не допустит больше подобного.
- Прости, - прошептал он в тишине.
- За что? - раздался голос его милой Сильфиль. Она улыбалась, и Гаури чувствал, что уйти от нее теперь будет труднее, чем раньше.

@темы: Творчество, Фанфики