[Shino-forever]

А пока болею, начал прощупывать Доктора. В смысле, писать начал. Зарисовка небольшая, чтобы понять, чувствую или нет их. Причем незапланированная, так что поток сознания, удивительным образом попадающий под определение фанфика. Первый блин и все дела.

Автор: Татиана ака Тэн
Фэндом: Доктор Кто
Рейтинг: G
Пейринг: скорее намек на Десятый/Симм!Мастер либо Тета/Кощей.

Тот самый первый блин. Ах да, бечено весьма условно. Ну, как обычно.

Тета стоит на берегу и молчит. Это так непривычно – видеть молчащего Тету. То есть… нет, Тета, конечно же, иногда молчит. Но никогда прежде – так. Мастер боится подойти к нему, боится дотронуться – будто бы это призрак, будто бы дотронешься – сломаешь. Ломать Тету нельзя. Можно ломать Доктора, причинять ему боль изо всех свои сил, стараться царапнуть, укусить, зацепить хоть как-то, чтобы глаза наполнялись скорбью, болью, чтобы не смотрел всепрощающим взглядом, чтобы кривился от ужаса и понимания, что все это с ним сделал он, он – Мастер. Ломать Доктора – можно. Ломать Тету – нет. Поэтому он стоит и смотрит на тощую фигурку на берегу и старается не замечать кровавых отблесков в его волосах.

Просыпается Гарольд Саксон с криком. С трудом садится в кровати, хватаясь пальцами за волосы и качается вперед-назад. Вперед, назад, вперед, назад – под ритм барабанов. На четвертом, самом сильном ударе, он падает обратно на подушку. Сердце продолжает жадно стучать в груди, напоминая о недавнем кошмаре. Тета. Как давно это было… Его Тета. Его дорогой Тета и его ненавистый Доктор, которые сплелись в одном существе.
От злобного бессильного рычания просыпается жена. Сонно смотрит, как всегда непонятно и немного испуганно, улыбается слабо и гладит по волосам - как маленького. Мастера это бесит. Он иногда совершенно не понимает, о чем думает его жена. Наверное, поэтому он ее и выбрал для всего этого маскарада. Наверное, поэтому он слишком часто ловит себя на мысли, что хочет от нее избавиться, особенно когда целует на камеру или кружит по дому. По их дому – тесной клетке, слишком, слишком тесной для повелителя времени…

- У моих ног – весь мир! – безумно скалится Мастер. Он смотрит на то, как Землю уничтожают теклофаны, смотрит с восторгом, с искренней завистью, что не он лично убивает этих любимых обезьянок Доктора, смотрит, как рассыпается, падает к его ногам цивилизация, вся история одной планетки, за которую так цепляется Доктор, цивилизация, которая много лет стремилась к величию и в будущем, в уже никогда не наступившем будущем, его достигла. Сейчас история переписывается, Мастер это чувствует, как чувствовал бы любой повелитель времени, поэтому он смеется, скалится, запрокидывает голову, в восторге запоминая свои ощущения. Жена рядом. Стоит, улыбается слабо, положила голову ему на плечо. Она – почти что его дополнение. Человеческое дополнение, спутница… Мастер хмурится от пришедшего сравнения. Нет, нужно избавляться от нее, нужно от нее избавляться. Спутница! Почти что спутницы Доктора. Не бывать этому.
Он косится на Доктора, привязанного к стулу, почти физически чувствуя свою беспомощность перед ним.
- Доктор! Дорогой Доктор, ты там не заскучал? – Он несется через зал к своему ненаглядному противнику, приплясывая, чтобы скрыть неприятные чувства, и барабаны подхлестывают, заставляют скалиться – иногда ему кажется, что он даже смеется в их такт. – Доктор, что же ты молчишь? – улыбается он, склоняясь над связанным врагом, чувствуя его дыхание на щеке – слишком близко, слишком, слишком невыносимо близко, и такт барабанов на мгновение сбивается, застывает, как бывает только рядом с Доктором, поэтому Мастер вьется рядом с ним, приближается, отдаляется, приплясывает от нетерпения – когда они собьются в следующий раз? Когда он снова, снова одолеет Доктора?
Жена рядом. Смотрит, улыбается слабо. Бесит.
- Не-е-ет, смотри-ка, не скучно! – поворачивается к ней Мастер, чувствуя подступающее раздражение и от этого расплываясь в жуткой ухмылке. – А ты, моя милая Люси? Не заскучала? Потанцуем?
Щелчком пальцев он заставляет динамики перекрикивать барабаны и подхватывает жену в танце. Та не сопротивляется. Она никогда не сопротивляется. Под их ногами стирается история цивилизации любимого Доктора.

Тета стоит на берегу и молчит. Мастер позади – смотрит. Спина Теты прямая, в волосах красные отблески. Теперь не получается не обращать на них внимания. Тета молчит укоряюще. Теперь Мастер чувствует это. Он молчит в гнетущей тишине и хочется встряхнуть его, повернуть его к себе, спросить – какого дьявола? – какого дьявола тот делает, почему все так, почему они теперь так ненавидят друг друга… Мастер не может прикоснуться к Тете. Только стоять и молча смотреть в его укоряющую спину. Это его наказание. Наказание, которое он получил вместо Теты, за Тету, наказание, в котором он винит Доктора. Кара, расплата и вина. Вина Доктора. Ветер слабо ерошит волосы с кровавыми отблесками, и Мастеру становится страшно. Ему, на самом деле, всегда страшно стоять позади этого Теты, чувствуя, как уходит, исчезает бесконечность, но сейчас ужас накатывает с такой силой, что его колотит.
- Тета… - слабо шепчет он непослушными губами. Четыре буквы, четыре такта… Барабаны. Всегда с ним. Как Тета.
Тета медленно поворачивается в его сторону. У Мастера подгибаются колени – он валится на песок, беспомощно загребая песчинки пальцами. Тета смотрит взглядом Доктора. Полным скорби, печали, прощения. Полным вины, осознания, горечи. Взглядом, полным вечности. Таким взглядом он провожает Кощея, когда тот вместе с пламенем костра возносится в темное небо.