Вот вы пробовали найти нормальные статичные картинки с Кэссиди? А я пробовал Только гифки, только хардкор. Но насколько я последнее время смотрел американские сериалы и забыл, насколько я люблю ирландский акцент. Теперь, правда, в плейлисте оживают не только ирландцы, но и шотландцы, а там и до какого-нибудь северного акцента недалеко, привет, Манчестер и прочие. Но я, кажется, сделал только что жуткую вещь у себя на страничке вк — запостил шотландскую песню и Кэссиди. Потому что Кэссиди заслуживает страданий
1. Dragon Age. Феликс. Пейринг с ОС. Годы учебы в Орлее.
НЕСПРАШИВАЙТЕ
читать лиФеликс тянется и улыбается, глядя на Франциску, и в глазах его теплота и любовь.
— У тебя конспекты неправильные, — жалуется Франциска, на которой из одежды только одеяло и браслет, который она так и не сняла. Она листает испещренные тонким почерком Феликса бумаги и щурится.
— Почему? — интересуется Феликс, который не понимает, как сейчас вообще можно вылезать из постели и о чем-то думать. Еще бы завтрак в постель...
— Я в них ничего не понимаю.
— Потому что нужно ходить на лекции. Ай!
Франциска бьет его конспектами по носу, и Феликс отворачивается, фыркнув и закапываясь носом в подушку.
— Не тебе мне говорить о лекциях.
— Я хожу почти на все, между прочим. — Феликс поворачивается обратно, одним глазом подглядывая за Франциской. Он считает ее красивой, хотя большинство его одногруппников так не думает. Он считает, что это их проблема и ему же меньше конкурнетов. — Объяснить что-нибудь?
— Нет уж, обойдусь, — морщит нос Франциска, ведя пальцем по одной из строк и мучительно щурится. — Тебе придется мне их зачитывать. Это восемь или девять?
Феликс приподнимается на локте, чтобы посмотреть в конспект.
— Это два. Я так пишу двойку.
Франциска с писком кидает в него конспекты и прячется под одеяло, видимо, выражая, насколько ей не нравится этот ответ.
— ...Зато я поняла, что у меня не сходилось, — выдает она, когда перестает досадливо пыхтеть и выражать все, что ей не нравится в Феликсе, его почерке, его конспектах, универе и жизни в целом. Она выглядывает из-под одеяла. — У всех магов такой хуевый почерк или только у тевинтерских?
Феликс вздыхает.
— Я не маг, — объясняет он ей в который раз. — И как родина может влиять на почерк?
— Ты маг. Я видела, что ты можешь делать эту штуку с огнем.
— "С огнем", — передразнивает Феликс тихонько и снова вздыхает. — Это не считается. Я маг только на бумаге, и об этом лучше никому не знать.
Франциска гладит его по голове, приглаживая черные пряди, спадающие на лоб.
— Не маг, не маг, — соглашается она, а потом снова прищуривается, как будто снова читает конспекты. — А кто-то скоро облысеет.
Феликс закатывает глаза и принимается собирать рассыпавшиеся конспекты по кровати.
2. Винить во всем Теныча и Тэда, я типа тут ни при чем и Мэддокс не запал мне в душу своими оленьими глазами и судьбой.
По таймлайну до усмирения.Мэддоксу странно смотреть в глаза Самсону, Мэддоксу неловко и у него распирает дыхание, всю грудную клетку просто от мысли, что ему нужно что-то сказать.
— Она... — он двигает запястьем, будто это поможет подобрать слова. У него еще тонкие запястья, птичьи, которые мешают и кажутся слишком длинными, хотя он почти отошел от подросткового вида. — Она, ты не понимаешь...
Он держит перед внутренним взором "Ее". Ее уверенные движения, Ее заливистый смех, Ее темные волосы, которые спускаются на большую высокую грудь. Он не может описать толком, что он чувствует, чувствует ли вообще, но ему достаточно, что он может думать о Ней, рассказывать о Ней, как будто в его жизни случилось чудо, которому не будет конца, ведь даже если что-то случится: Она всегда останется рядом с ним в его сердце.
Самсон кажется малозаинтересованным, но любопытным, и от этого еще более неловко. Что он может сказать? Что его начинает мутить от одного запаха Ее духов, просто потому что он слишком волнуется? Что он может? У Самсона больше опыта в любовных делах, Самсон рассказывал, что ему не хватает... Может, Она — будет лучшей партией ему, чем самому Мэддоксу?
Мэддокс представляет их вместе, и у него снова кружится голова, и его мутит от этой мысли. Ему не плохо, что рядом с его Девой — Самсон. Наверняка Самсон хорош рядом с ней, наверняка Самсон сможет защитить Ее, дать Ей будущее, наверняка Самсон лучшая партия Ей. Мэддокс, что может Мэддокс? Мэддокс будет сидеть в круге до скончания века, Мэддокс будет магом, Мэддокс будет заниматься в кузне, как уже начал.
Жизнь будет у других. Жизнь будет у тех, кого он любит.
Мэддокс не смотрит на Самсона, но захватывает взглядом его руки, сильные и с выделяющимися на коже темными волосками, и представляет, как-то очень хорошо представляет, как эти руки обнимают Ее. Им бы пошло быть вместе. Он представляет эти руки и самого Самсона вокруг Нее и ему больно и немного хорошо от этой мысли. От образа ее упругих грудей и груди Самсона рядом, от его голоса и ее смеха в ответ. Мэддокс думает, что его фантазия уводит его куда-то совсем далеко, и он мотает головой, сдаваясь и протягивая письмо.
— Я написал там адрес, — бормочет он, теряя вместе с мыслями в голове и дыхание. Самсону не понять, что обуревает его, Самсону не нужно этого знать. Возможно, он сможет рассказать о Ней Самсону. Когда-нибудь.
И он точно старается не думать, что в письме куда больше о Самсоне, чем он хотел бы.
3 НЕСПРАШИВАЙТЕ-2
Орлей. Феликс. НПС. читатьФранциска смеется, и Феликс залипает на ее смех, умирает вместе с ним, возрождается вместе с ним. Он не знает, что ей отвечать, но это только веселит ее сильнее.
— Мы ведь не зря пришли, — подначивает его Франциска, а в глазах — искры, как будто бы это не глаза, а горн. Франциска напоминает Феликсу множество вещей, от виспа до вулкана, как будто она одна вмещает в себя весь мир.
— Я не понимаю, почему мы не могли так же посидеть у меня, — бурчит Феликс, опуская взгляд на пиво перед собой. Ему нравится здесь, ему нравится Франциска с раскрасневшимися щеками и нравом совсем не орлейским, ему нравится все, что так отличается от того, к чему он привык. Он постоянно забывает, что не все, кто живет в Орлее, не орлейцы, а откуда Франциска — он сейчас не вспомнит, слишком маленький городок из Вольной Марки.
Я оч редко пишу дыбропосты, но, в общем, ы. Почему нет.
Мы с Тенычем ввязались в проект Магмы (это инициативная группа, которая сейчас постепенно начинает работу в Питере и в которой мы числимся х) ), сегодня проводили первое мероприятие. Рассказывать длинно и долго — сложно и бесперспективно, но: — две трети аудитории были нам незнакомы; — я смогла сделать в слове «радуга» пять ошибок (никогда не давайте мне писать что-то с похмелья лол); — я смогла побывать безработным дискриминируемым единорогом неопределенного гендера; — мы смогли опоздать на собственное мероприятие НА ЧАС; — космический корабль в виде вибрирующего котика будет мне сниться в кошмарах; — ту мач вагин для двух часов общения; — мы гадали на новом завете; — мне подарили Альбера Камю *_*
Ну и работа с Выходом и организация Выхода — не то чтобы боль, но страшно-больно-непонятно, потому что у нас первый раз, может, мы может хотим нежно, а нас в воду кинули, а как плавать не показали. Учились на ходу, разберемся по ходу пьесы уже норм
PS. ДР отмечала вчера, ДР отметила охрененно, но не нужно же быть долбоебом и назначать в два дня подряд и отмечание ДР, и мероприятие, на котором ты организаторка.
Приближается ДР, я решил переделать один из старых постов под вишлист.
Все, что кроме книг и сладкого — это деньги в чистом виде, потому что наиболее истово я хочу сейчас разве что оплатить институт, которому уже задолжал, и всякую прекрасную хуйню в дом по хозяйству, но там четкие критерии, один из которых «я должен выбирать это сам, увиии». Так что деньги теперь лучший вариант, чем когда-либо еще. Причем они походу идут вперед желания книг и сладкого
А, ну и всегда можно дарить годный алкоголь, в принципе, алкоголь необходим в доме всегда. Вино, шампанское и ликеры — не алкоголь.И вообще хочу абсент.
Вишлист книгВсе, где не указано обратное/дополнительное — в оригинале. Книги тем более актуально, чем ближе к концу списка.
1) Любого Шерлока Холмса. 2) The Lost World. 3) Любого Шекспира. 4) Дэниэл Киз "Цветы для Элджернона", скорее всего перевод, потому что с таким стилем изложения оригинал будет пиздец трудно. Хотя в коллекцию... 5) Бредбери "Вино из одуванчиков" — чуть ли не единственная книга его, которой у меня нет. Хочу как в переводе, так и в оригинале. А все остальное его хочу в оригинале кроме Fahrenheit 451, он где-то дома лежал. 6) Геймана в оригинале. Что угодно. (В переводе у меня теперь есть Никогде) 7) Crime Against Nature 8) Эрнст Хорнунг, серия рассказов о Раффлсе. Я не уверен, что его книги вообще есть в переводе именно в печатном виде. 9) Пратчетта (уточнять, что в доме есть) 10) Умберто Эко «Маятник Фуко» или любую другую его книгу (Средневековая эстетика есть, остального ничего нет :С) (я полагаю, на языке оригинала я это не осилю, так что ну.))) 11) A.W.Thayer, Salieri: Rival of Mozart 12) V.Braunbehrens, Maligned Master: The Real Story of Antonio Salieri 13) Сто одна поэтесса Серебряного века 14) Гюстав Флобер (вот тут особенно уточню, что тоже в оригинале, потому что перевод у меня на полках уже стоит) 15) Гай Стендинг "Прекариат — опасный класс" (можно и оригинал, можно и перевод) 16) Пер Лагерквист (можно и оригинал, можно и перевод) 17) Крэйг Эванс "Иисус и Его мир - Новейшие открытия" (можно и оригинал, можно и перевод) 18) Крэйг Эванс "Сфабрикованный Иисус" (можно и оригинал, можно и перевод) 19) "Самый громкий процесс нашей эры. Приговор, который изменил мир" (можно и оригинал, можно и перевод) 20) Анри Дидон "Общая хронология жизни Иисуса" (можно и оригинал, можно и перевод) 21) Филон Александрийский (особенно буду рад "О добродетелях. Книга 1: О посольстве к Гаю") (на русском) 22) Годные книги с систематизацией про мифологию народов мира/какого-то отдельного народа/такого рода вещи. 23) Sandman Геймана (только не перевод, нет, нет, добрые сэры, не на русском)
Про ДР, кажется, 15-го года.UPD. Я включил Гэри Кинга и ваще. Просто в виду приближающегося 21-го числа пост будет актуален
Вишлист нематериальный, ну, какой... Скоунсы? Гэри/Николас? В принципе что-то такое по трилогии? Ну короче да
Если кому-то интересен мой вишлист... Вишлист материальный, но не книжный... нежно люблю бижутерию (что-то яркое, что-то стимпанковское, что-то типа каффов, ну и что что жопой ешь уже ), что-нибудь для рисовашек, что-то типа фандомного (хотя фандомное пиздец дорогое, окей, я понимаю xD) - трекки, трилогия (о! вы видели у нас в челлендже ПРИНТЫ НА ФУТБОЛКИ? ДАДАДА ваще безпроигрышно чо xD), связанное с урбаном/пеггом, Sandman Геймана (я знаю, что он есть в оригинале где-то в магазинах комиксов, я даже почти нашел, когда сам копался), ну и короче, ну, ГУБА НЕ ДУРА
Можно просто прийти ко мне в пятницу/субботу, когда я буду отмечать, и угостить выпивкой. Правда, я пока не знаю, где-когда я буду, такшта либо уточняем, либо у вас есть мой мобильный. Пока что склоняюсь либо к Африке, либо к Чердаку, что касается субботы, как к местам знакомым и проверенным. Но если у вас есть что предложить как хорошее, вкусное и недорогое место с вкусным пивом - то уведомляйте, и это тоже будет отличный подарок!
Устроить бы Золотую милю, но на Золотую милю, боюсь, бабла у меня таки не хватит
А, и, ну. Я, конечно, нескромный, но это не было принуждение к чему-то обязательному, ага. Просто мой внутренний Гэри любит болтать и халяву
UPD-2 Если кто-то таки захочет меня увидеть. Ну, типа да, давайте сделаем вид, что кто-то захочет меня увидеть. Завтра буду с 4-х часов в Mollie`s Mews на Б.Конюшенной. Часов до девяти, наверное, там меня можно будет выловить. Может попозжее, но тут вопрос такой. Сегодня, наверное, в Севере на Невском засяду, но вот хз. Часов до 5-6? А потом домой праздновать с семьей Ну и я все еще очень скромный и ненавязчивый, поэтому вот мой телефон на случай чего Номер8-931-236-75-65
— Были сегодня с Тенычем на собрании ЛГБТ-родителей, в качестве волонтеров по пригляду за детьми. С детьми никто не пришел, поэтому мы просто были участниками группы, лол. Очень забавные впечатления от пар, которые там были — во-первых, шутка про то, что пары со временем становятся похожи — кажется, не шутка, во-вторых, оч классненькие люди, в-третьих, в каждой паре есть человек, который а) разговаривает в отличие от второго б) носит чай. Иногда эти категории пересекаются, иногда нет. Вообще было интересно посмотреть, как работают такие группы поддержки, как вообще работают группы поддержки. Мы с Тенычем оч вписались
— Пока рассказывал про практики умирания в Центральной Америке и вклад русских в пси-практики для раковых больных Тенычу в автобусе, с нами заговорил чудесный мужчина Анатолий лет шестидесяти, от которого несло перегаром и алкоголем одновременно. Мы поговорили про грибы и ЛСД, где нам туманно намекнули, что чудесный мужчина Анатолий «практиковал», потом, что чудесный мужчина Анатолий практиковал йогу, а еще, что — ну, он сантехник и ахаха наебывал нас все это время. В общем, я посчитал, что он отлично сгладил нам путешествие после того, как попытался передать мне из руки в руку энергию своей медитации. Не спрашивайте, он очень мило жмурился и тужился в этот момент.
Фандом: Легенды, Флеш, хуй знает где они еще пробегали Пейринг: Леонард Снарт | Мик Рори Автор: Татиана ака Тэн Посвящение: вините во всем Тэда и Теныча.
Около трехсот слов, не бечено, все как обычно, по мотивам последней серии.Мик смотрит на него тяжелым взглядом и молчит, сверлит глазами, как будто это единственное, что он может делать. Не кричать, не говорить что-то, не пытаться достучаться. Просто молча смотрит, как будто он разочаровался в Лене, как будто он разочаровался в Леонарде Снарте, как будто он разочаровался в своем боссе. В своем друге и своем партнере.
Мик смотрит и качает головой, что-то мысленно перебирая внутри себя.
Лен смотрит на него в ответ, не прекращая ухмыляться краями губ. Он никогда не прекращает это делать, если на него смотрят, да и если не смотрят — тоже. Он ждет вердикта Мика и чувствует, что того сейчас бесит, бесит до этого треклятого молчания — и что он смотрит, и что он ухмыляется, и что он, наверняка, дышит.
— Мик, — тянет Лен своим привычным тоном, как будто они сейчас не ссорятся, как будто они сейчас не готовы убить друг друга из-за какой-то мелочи, из-за какого времени-которого-никогда-не-настанет. — Мик Рори, тупоголовый ты болван, неужели ты не понимаешь, что Севедж...
Мик глухо рычит и хватает его за отвороты куртки, почти приподнимает над землей, заглядывает Лену в душу, когда припечатывает его к ближайшей стене.
— Это ты тупоголовый болван, Лен, — рычит Мик. — Потому что плевать я хотел на Севеджа, точно так же, как ты плевать хотел на Рея.
Лен вспоминает, как вырвались, протянулись тогда звуки, когда откуда-то из глубины то ли мозга, то ли сердца, то ли просто собственнического нутра вырвались те слова о Рейнольде. Плевать Мику на Севеджа? Ну-ну.
Он ухмыляется сильнее, вскидывая подбородок.
— И если мне плевать на Рея, а тебе на Севеджа, то что мы здесь делаем, Мик?
«К» на языке двоится, троится, тянется, как и остальные звуки, будто бы слово «Мик», имя «Мик» можно тянуть до бесконечности, спрятанной в одном мгновении.
От этого «Мик» в глазах у Рори что-то теплеет. Оно сказало Рори достаточно, чтобы тот схватил его сильнее, снова припечатывая его к той же самой поверхности.
О том, как страшны экстраверты, пожалуй, подойдет байка, которая приключилась со мной вот только что.
Так получилось, что по работе нужно быть подписанным на всякие паблики в вк, к которым в обычной жизни я бы никакого отношения не имел. Чисто географически, например. Я же, если еще не сообщал нигде, работаю типа-журналистом в типа-московской организации.
И вот, значит, приходит мне в личные сообщения приглашение стандартной формулировки от молодого человека, лучащегося энтузиазмом разрекламировать родную обитель для местных жителей и собрать как можно больше денег за свое детище: «Здравствуйте, гласит стандартная формулировка, приглашаем вас, у нас открылся клуб, учим на гитаре играть!»
«О!» сказал я себе, поржал и написал, не удержавшись (хотя я по новым распоряжениям не очень отвечаю за наполнение газеты, которую веду вместе с напарницей, но надо же сказать), мол, знаете, я вообще-то в Питере живу, у вас только работаю, вот если будут какие-то акции бесплатные — вы пишите, мы обязательно огласим.
«О!» сказал мне уже этот молодой энтузиаст своего дела и детища. «А давайте проведем бесплатные уроки! А когда лучше проводить? В какой день?»
В общем, у моего хорошего друга, живущего как раз в том районе Москвы, на День рождения будет бесплатный урок по гитаре в качестве подарка.
Возьму двух человек. Таро "Гарри Поттер". Оплата по желанию на карточку Сбербанка или мобильник (столько, сколько сочтёте нужным Вы сами). Для тех, кто сделает перепост - бесплатно вытащу карту-совет на оставшийся февраль (обратная связь потом желательна).
Если по какой-то причине вы еще не видели этот клип, вот он я и я принес вам добра. Официально заявляю, что если бы это вышло не в январе, я бы собирал команду на ЗФБ.
11 Он смотрит на пойманного Агента и считает секунды: пять, шесть, семь... На девятой он снова может дышать. Так всегда происходит, когда он ловит Агента. Когда его люди ловят Агента. Когда Агент врывается в его лабораторию, когда они сталкиваются на другой территории, когда он сталкивается с ним, как с противником, в организации, в которой работает Агент.
Он считает секунды, прежде чем снова может дышать.
Ему больно, в груди начинает ныть — непонятно от чего, он всегда списывает на нехватку воздуха, и считает, считает, считает, считает.
Они сталкиваются не часто, он не захватывает мир каждую неделю — каждый план требует тщательной подготовки, это нормально. Но он был бы рад делать это каждую — если бы тогда приходил Агент.
Разбивать его планы, разбивать его сердце.
Он считает секунды и смотрит Агенту в глаза. Иногда ему кажется, что тот тоже — считает. Чтобы начать дышать.
Он вздыхает, ведет плечами, смотрит уже даже не виновато — никак. Она прожигает его взглядом, и все, что он может, — не чувствовать ничего.
Он не чувствует ничего. Ни к ней. Ни к этому дому. Что-то теплится к детям, но чем дольше он смотрит на них, тем больше думает — зачем? Зачем это все? Зачем они? Откуда они в его жизни? И — что он может им дать?
Они улыбаются ему, и больше не смеются — как будто один его вид высасывает их жизненные силы.
Он же злодей, напоминает он себе, но это не аргумент, это никогда не было аргументом.
— Милая, давай... потом.
Он не знает, что она хочет ему сказать. Что он снова задержался на работе? Что он забыл купить молока? Что у сына не удается арифметика и ему надо с ним позаниматься?
Он знает все претензии, их за последние годы свалилось немало, но он не может даже реагировать на них. Внутри у него пусто. Наверное, это потому что он — злодей.
Любой злодей рано или поздно становится бездушной машиной для убийств, которая оживает только во время уничтожения.
И именно поэтому, думает он, его сердце поет, когда видит Агента.
44 Они смотрят друг на друга, и он улыбается нервно, краем рта, как не должен улыбаться злодей. Или наоборот — должен. Так всегда улыбаются злодеи в фильмах, когда вот-вот провалятся.
Он знает, что провалится, обязательно, как тысячи раз до этого. Как сотни раз, когда он верил в победу, но в последний момент понимал, что допущена роковая ошибка.
Он улыбается нервно, нервозно, аккуратно обоводя взглядом тонкие черты чужого лица, скользя по губам, замирая на них, теряя мысли в голове.
Агент снова привязан к креслу, Агент снова найдет выход из ситуации — он даже знает, какой именно, он уже понял, где просчитался в этот раз. И он крутится вокруг него, запоминая черты лица, чтобы хватило до следующего раза — они вряд ли встретятся раньше, чем через полгода.
— Не хочешь рассказать о том, как меня презираешь? — спрашивает он молчаливого Агента, и тот моргает, и он замирает, как кролик перед удавом, как будто чужой взгляд способен пригвождать к бетонному полу, на котором они стоят. Его подчиненные не комментируют это, они никогда не комментируют, только сочувственно кивают и смотрят, и это даже не бесит — это как будто он наконец-то получает, добирает то сочувствие, которого у него не было в детстве и нет сейчас в семье. Все, что он получает в семье, — тихую злость жены, ее разочарование. Он понимает. Он принимает. Он сам виноват в этом.
— Не хочешь рассказать, как мой план ничего не стоит?
Агент молчит и улыбается едва заметно, поворачивая голову вслед ему. Он не может стоять на месте. Слишком нервозно, слишком невозможно неловко, страшно, жарко.
Он знает, что его план ничего не стоит. Он и не должен ничего стоить. Это план, благодаря которому он держит в тонусе себя, мир, Агента. Не большее. Что еще они хотят от этих планов, чтобы они правда действовали? Он не сможет уничтожить планету, его детям еще нужно ходить в школу.
— Не хочешь... — начинает он, но голову раздирает сирена. Пять. Пора домой.
Домой не хочет он. И он хочет об этом сказать, но сирена не замолчит, пока он не выйдет за пределы рабочей зоны. Он смотрит с отчаянием на Агента, и тот, кажется понимает. Агент улыбается ободряюще, пока он шагает прочь.
55 У него не очень хорошо с представлением о семейной жизни. Он видел ее в кино до того, как завел свою, и ему кажется, что все в порядке — обложка глянцевая, и первые несколько лет все было даже в порядке, пока не начало прогнивать изнутри. Он даже не может сказать, что все начало именно гнить. Просто лопалось. Ломалось. Уничтожалось безжалостным лучом смерти из глаз жены. Каждым "милый" из ее рта. Так же смотрела мать, когда он ее помнил. Потом ее смела война.
Так же смотрел отец, когда он отказался идти на войну добровольцем — его тошнило от мысли об убийствах, о смерти, о том, как люди могут уничтожать друг друга из-за какого-то странного, непонятного понятия "родина". Они живут на одной планете, разве этого недостаточно?
Что такое семейная жизнь — нормальная семейная жизнь — он не знал и думал, что все в порядке. Пока карточный домик не начал распадаться, потому что он не понимал, что он делает с этой женщиной в одном доме. Он хотел счастья своим детям, он хотел, чтобы они росли не в той среде, что рос он, но они росли — уже. Холодная война. Ничем не отличается от любой другой.
Знаешь, милая, у нас тоже холодная война. И ни один из нас не признается в этом.
Она знала, чем он занимается. Поэтому и вышла за него. Он знал, что она не в восторге только на словах, и его тошнило от этого. Он хотел, чтобы этого мира не было, чтобы его не было в таком виде, в таком состоянии. И нет смысла бороться с кем-то отдельно — они ведь все живут на одной планете, верно?
Он не понимал, что делает, куда катится, он понимал только, что все планы его рушатся, и он этому рад. Он хотел изменить мир, но уже долгие годы не знал — как именно изменить. Его метод был радикальным, зато не включал в себя войну — только его личную борьбу и смерть для всех — одномоментную, короткую, безболезненную. Лучшее, что он мог им дать.
Или худшее. Он не знал, почему все планы проваливались. Из-за голубых глаз, наверное. Голубых глаз детей. Голубых глаз агента, который приходил и портил все его планы. Уничтожал их, смеясь. С улыбкой, мимолетной, теплым взглядом этих глаз. От этого его хотелось уничтожить, убить прямо на месте, и его содрагала сама мысль, что что-то настолько прекрасное, может перестать существовать.
Семейная жизнь разваливалась, работа — была стабильно интересна и безрезультатна, и только когда все развалилось окончательно, когда он сдался, когда он поддался короткому порыву милосердия — и слома, внутреннего слома, надрыва, всего, что перечеркивало его действия до этого, все действия, от которого его тошнило в глубине души, — все поменялось.
Он не хотел такую семейную жизнь, какую помнил из детства, но мать детей ушла, ее смела война — ее внутренняя война, их холодная война. Но он остался. Вместе с агентом с теплым взглядом, который делал все лучше.
У него все еще не очень хорошо с представлением о семейной жизни, но в кино не показывают о семейной жизни двух мужчин, а значит ориентироваться все равно не на что. И наконец мир перестал быть глянцевым и ломким.
66 Мартини сладкое, как улыбка Сфинкса, и Майкл уже едва отличает одно от другого. Он почти не пьет — обычно, но сегодня год с того момента, как Сфинкс чуть его не убил в последний раз — а значит это год, как они вместе, как он с хлопком двери ушел из Агенства, как вся его жизнь покатилась в тартарары. В сладкие тартарары, в которой были дети — уже год как _его_ дети — дом и семья.
Для агента он устроился слишком хорошо. За это стоило выпить.
— За тебя, — салютует он Сфинксу, но тот вместо улыбки забирает из рук бокал.
— Прекрати.
— Почему это.
Сфинкс дергает ладонью, словно начинает отбивать такт, а потом прекращает, просто обнимая Майкла за шею. Майкл даже сейчас, когда мозг туманится, понимает, что это лучшее, что он может получить: он узнал это уже после того, как они сошлись окончательно — Сфинкс танцует так же, как другие начинают ломать вещи вокруг. Движение сбрасывает скопившуюся агрессию, высвобождает эмоции, позволяет двигаться дальше. Долгие годы Сфинкс танцевал, чтобы не взорваться прямо на месте. Не всегда эмоции Сфинкса — именно агрессия, но переводить их из танца в тактильный или вербальный уровень, в коммуникацию — этого Сфинкс долгое время не умел.
Майкл рад, что Сфинкс пытается, что он делает успехи, что он сам, Майкл, помогает ему в этом. Он танцует со Сфинксом, а Сфинкс — меняется для него.
Они вместе уже год. Они живут вместе уже полгода. Они счастливы до слащавости, Майкл сам с трудом в это верит. Они читают перед сном книги, иногда занимаются любовью, а утром Майкл привычно незаметно морщится, потому что по утрам изо рта Сфинкса не очень приятно пахнет — он все никак не может отправить его ко врачу с этим, наверняка же связано как-то с какой-нибудь болезнью.
Он никогда не думал, что его жизнь станет такой. Что он вообще сможет осесть.
— Почему ты пьешь?
— Потому что я счастлив.
— Когда счастливы — не пьют.
Майкл обнимает Сфинкса в ответ, вдыхая аромат его одеколона.
— Я просто боюсь, что все кончится.
Сфинкс смеется и отбивает около лопатки Майкла их любимый ритм, а потом прекращает зарываясь ладонью Майклу в волосы.
— Ты же суперагент. Сделай так, чтобы не кончилось.
77 Роберто хлопает себя по бедру в такт движениям босса и агента Уайта и тихо улыбается. Наконец-то, случилось то, на что он оставил еще добрых несколько лет назад. Наконец-то Джереми выложит свои пятьдесят баксов и перестанет его доставать ехидными комментариями.
Роберто хлопает себя по бедру в такт движениям босса и улыбается шире, когда взгляд то его, то Уайта останавливается на нем. Еще пару па — и он уйдет, плавно утечет с их праздника жизни, как и все остальные вокруг. Нельзя мешать счастью босса.
Роберто невдомек пока что, что они с Уайтом отлично поладят не только пока он приковывает его по рукам и ногам к железному столу, стулу или другим горизонтальным и не очень поверхностям, но и на вечеринках по праздникам.
Роберто пока что не знает, что он будет заглядывать к Сфинксу с Уайтом в гости на День благодарения, потому что вся его семья не смогла в отличие от него мигрировать, а это не то чтобы даже его национальный праздник, но когда все расходятся по домам — не каждый же раз оставаться на дежурство.
Роберто хлопает себя по бедру и подмигивает Уайту, поднимаясь со стула. Он не знает, что будет дальше с организацией, боссом или Уайтом, но он уверен, что у этих двоих совершенно искренние счастливые улыбки.
Номер три читайте у Теныча, когда этот пидор повесит драббл в дневник.
замечательный комментарий с вилладжа, к которому даже нечего добавить
>> Один мой друг как-то говорил, что залог нормальной жизни на Западе - это здоровый эгоизм. Здоровый эгоизм заставляет получать образование, вставать на ноги, потом рожать детей и давать этим детям самое лучшее, что способны дать родители. Это круговорот, в котором образованные, начинатанные, развитые взрослые люди могут растить такого же маленького человека. В этой системе соблюдены интересы всех - и родителей, и ребенка. Это идеализированный вариант, конечно, но это - идеал, к которому стоит стремиться. Агрессивно утверждать, что в вопросах рождения и воспитания детей деньги не имеют значения могут только лицемеры или идиоты.
(Когда я была маленькая, у меня не было выбора, меня родили и поселили там, где получилось поселиться. Но даже при ограниченных ресурсах в меня вкладывали по максимуму, заставляли хорошо учиться, отдали заниматься английским языком с раннего детства, возили отдыхать заграницу, и добились своей цели: я видела своими глазами и знаю, что жизнь может (и должна) быть лучше, чем здесь. Я хочу детей, но я не хочу их здесь. Не потому, что я зажравшаяся эгоистка, а потому что я не хочу рожать ребенка в страну, которую распирает от ненависти и гомофобии, где есть санкции, которая живет декларативными, а не искренними ценностями. Я не испытываю никакой радости, представив себе, как качу коляску с ребенком по той улице, где сейчас живу, мои гипотетические дети заслуживают лучшего, чем имею я сейчас. )
В сферическом понятии "радости материнства", которое тут оголтело отстаивают, и которым стараются врезать всем тем, кто пытается подсчитать стоимость этой радости, есть одно важное НО, про которое все умалчивают - это радость обладания СВОИМ ребенком, которого нужно выносить в своём животе и пропустить через свою, ну вы поняли, а как насчет детей из детдомов? Они недостойны радости чьего-то материнства? Предназначение женщины быть матерью только тому ребенку, которого она сама выносила, чужие считаются или нет? Почему женщин изводят вопросами: когда забеременеешь и родишь? Почему никто не пристает с вопросом: если ты здоровая, сильная и желание есть, почему не воспитываешь ребенка, которому отчаянно нужна мама? Представьте себе общество, где все задаются ТАКИМ вопросом.
Ну и наконец, люди, которых минусуют, наверное не понимают, что "радость материнства" в той форме, в которой они её преподносят - это высшая степень инфантильности. Вера в то, что ребенок волшебным образом преобразует жизнь одним фактом своего существования, решит все проблемы родителей, заполнит собой пустоты в жизни. Это переложение ответственности за своё личное счастье с себя на другое живое существо. Равно как и нельзя использовать живое существо как мотиватор или просто рычаг воздействия на другого человеа - женись на мне, обеспечивай нас и т.д.
Это нормально, иметь скромные возможности и все равно хотеть ребенка, родить его и воспитывать по мере своих возможностей. Нормально хотеть, чтобы у ребенка был день рождения в Диснейленде, почему нет? Нормально также не рожать ребенка потому что не готов(а), это гуманно по отношению к ребенку, это по-человечески. Просто не так уж много людей умеют заглядывать в себя, трезво оценивать свои желания, жить не по стандартам, а по собственному сценарию.